Из деревни в основном было видать три старинных дома под жестяными крышами, какие-то сарайчики среди огородов в поле, и приземистое сооружение навроде ангара или цеха, стоящее на берегу водоёма. Дорога по самой улице была расчищена и посыпана песком, потому как на своих двоих ходить всё же удобнее по твёрдому. Ходящих по твёрдому пока было не видно, но в морозной тишине различались голоса, долетавшие из-за опушённых снегом деревьев. Прислушавшись, Валентина уловила шум автобуса, который уже скрылся за складкой местности; правда, при ходьбе резко хрустели мёрзлые комки песка, набросанные на дорогу.
— Как я поняла, — сказала Валя, потирая замерзающий нос, — Теперь это такая забава навроде футбола или посиделок на скамейке, в космосе ковыряться? Аж все уши прожужжали.
— Бывает, — ухмыльнулся Кембрик, — Кстати предупреждаю, Канифоль вообще лунно-солнечный заводчик, у неё двадцать станций по всей солнечной системе. На Луне заводы, на астероидах шахты, возле Солнца – радиационные станции. Лет пятьдесят назад ни одна страна в мире не могла мечтать о такой космической группировке, а сегодня это так, подсобка.
— Кто мечтал, у того и появилось, — заметила Валентина, — Только вот если у одной Канифоли двадцать станций, даже страшно представить сколько их там всего.
— Во, — показал по выше головы Гришка, — С нашей точки зрения. А в космическом масштабе это пыль. Только вот почему страшно? Страшнее было без них, я ведь тебе говорил, куда в частности идут «свечки».
— Противоастероидная защита? Тут уж не поспоришь, атракцион полезный.
— Угу. Инвестиции на несколько миллионов лет вперёд.
Вдобавок тешило то, что тысячи созданных противокометников ровным счётом никак не напрягали Землю, потому как собирались силами лунной индустрии – с планеты только управляли автоматикой космовщики. На Земле, которую не напрягали, дышалось свободно и снежок был белый; вдалеке в большой полынье на озере плавали белые точки, вероятно те самые лебеди, чей жир. Двое прошли с пол-километра по расчищенной дороге, вдоль которой раскидывалась деревня – она именно раскидывалась, так что между огороженными участками и домами были обширные участки с деревьями или кустами, а то и просто поляны. Валентина заметила на нетронутом снегу следы перепончатых лап и подумала про лебедей, но поняла что размер следа раз в пять больше, и задумалась поглубже.
Дом номер два дробь ноль, как значилось на адресной табличке, напоминал толи небольшой старинный вокзал, то ли музей; короче говоря, если убрать с крыши лес антенн и параболические тарелки – хоть сейчас в 17й век. С одной стороны строение имело один этаж с чердаком, а с другой – четыре этажа; к высокой стороне был пристроен внешний лифт в остеклённой трубе. Над жестяной крышей выделялся только яркий, нисколько не выцветший красный флажок. Кембрик знал эту привычку космовщиков, вешать у себя флаги из так называемого марсианиума, которому сноса практически никакого нет – сам хотел достать кусок, но скупость дала о себе знать. На площадке возле дома стоял горбатый «запорожец» с прикрученной к нему тяговой тележкой и скребком для снега – местный дворник пользовался аппаратом зимой как трактором, что неудивительно.
В широкий просвет между куртинами деревьев стало видно, что голоса доносятся с поля на берегу озера. Там возвышалась снежная крепость нехилых размеров, и судя по всему школьники возрастов вплоть до пенсионного разыгрывали там взятие Измаила или ещё что-нибудь подобное – то и дело группы набегали на снежную стену и раздавались громкие крики. Кембрик поозирался на всякий случай, не посадил ли кто сдесь крупнокалиберную собаку, и не обнаружив оной, ткнул в кнопку звонка возле одной из дверей. Через какое-то время оттуда высунулась бабулька с половником, от коего разило капустными щами.
— Думайте головой, — поприветствовал Кембрик, — А Чижова дома?
Нынче более всего желали друг другу думать головой, потому как при отсутствии этого процесса даже здоровье не помогает.
— Канифоль? Дома, дома. Только она за водой пошла, за околицу, — блестнула логикой гражданка, — Да вы заходите.
— Благодарствую, лучше перехватим.
— За околицу? — улыбнулась Валентина, — А коромыслом она не пользуется?
Кембрик хмыкнул и показал вдоль дороги, по которой к дому шла женщина с коромыслом на плечах. Правда при ближайшем рассмотрении выяснилось, что висят там не вёдра, а аллюминиевые бидоны с надписью «питраствор 5 %». В остальном Ольга «Канифоль» Чижова была похожа на иллюстрацию из БСЭ к статье про сельскую Россию второй половины 21го века – ну, или наоборот. Сероглазая светловолосая женщина улыбнулась старым знакомым и звякнула бидонами:
— Гой еси, товарищи! Думайте головой.
— Стараемся, — кивнул Кембрик, — А эти бадьи ты так каждый раз на себе таскаешь? Дай помогу.
— Отставить, — повела рукой Ольга, переходя на о-русский, — Оная операция обеспечивает отличные опции организма!
— Однозначно отличные? Отсутствуют отрицательные обстоятельства?…
Посмеявшись над собой, они ввалились с мороза в дом. В дому – сдесь все так и говорили, «в дому» – было тесно, но уютненько и любопытно. На каждом отдельно взятом квадратном метре находилось достаточно всего, чтобы таращиться и чесать голову: чего только стоил агрегат из прозрачных трубок с разноцветными жидкостями, похожий на самого себя да и только. Как было оглашено, это ничто иное как смеситель для оранжереи, который как раз и глотает питраствор 5 %. Часть внутреннего агропромышленного комплекса находилась в застеклённых шкафах, стоявших где попало. Ольга провела гостей по скрипящей деревянной лестнице на второй этаж и показала маленькие кусты, усыпанные разнообразными плодами.
— Ниччего себе! — прибалдела Валя, — Мандарины ещё ладно, но чтобы яблоки на таких кустах росли!
— Это не мандарины и не яблоки, — зевнул Кембрик, — Это всё лимоны.
Как пояснила хозяйка, это действительно один и тот же вид лимонов, только обработаный разными катализаторами; также она заметила, что лимоны, похожие на яблоки до полной неотличимости, сдесь долго не живут. Это объяснялось большим количеством детей на единицу площади; у Ольги их было трое, в соседских семьях тоже не по одному. Хотя периодически откуда-нибудь да раздавались вопли, планировка дома не способствовала их распространению – узкие корридоры с кучей поворотов поглощали звук. Трое уселись на кухне, которая не страдала гигантизмом, и взварили чаю; чай был травяной, самолично собранный летом в ближайшем лесу.
— А покрепче чего не употребляете? — спросила Валентина, разглядывая выставленные на полку двадцать совершенно одинаковых гранёных стаканов.
— Это она из каких соображений интересуется? — усмехнулась Ольга, — Покрепче только кефир.
— К-эфир… — задумчиво повторил Кембрик и непроизвольно вытащил коммуникатор, — Кстати как у тебя с этим?
Валя подзакатила глаза, потому что после этого неизбежно прозвучало много слов насчёт оптимизации перевозок между станциями, которая позволила сэкономить 17 % на транспорт. Это звучало даже интересно, к тому же Канифоль так искренне радовалась, что Валентина забыла заскучать и спохватилась только тогда, когда закончился чай.
— А ещё радиационка накрылась, — сообщила хозяйка, — Самая первая из моих.
— Метеоритом? — цокнул языком Кембрик, — Не повезло.
— Да, метеоритом. Хотя из неё уже 265 % ресурса выжато было, так что насчёт «не повезло» это громко сказано.
Уж что-что, а радиационые станции, те что использовали поток излучения Солнца, находясь близко к звезде, никто не берёг – железяка одноразовая, и падать ей некуда, только на Солнце. Одна успешно отработала – на эти средства можно зарядить следующие четыре, и так далее. К тому же теперь была стопроцентная уверенность, что это именно метеорит, потому как на всех аппаратах имелись «чёрные ящики» для фиксации событий; ставить их стали после того случая, когда корабль США совершенно случайно сфокусировал ионный выхлоп на советский автоматический грузовик. Имея данные фотофиксации, можно было с чистой совестью также случайно что-нибудь сделать в ответ; поскольку советская космическая промышленность была несоизмеримо больше, подобные ответы пугали вероятных партнёров.
Прибежал ольгин сын лет семи и стал ныть, что ему надоела математика; Ольга резонно заметила, что ей тоже надоела не слабее, потому как высчитывать приходилось постоянно: кипы исписанных листков возле ЭВМ подтверждали это.
— Если не получится сейчас, получится потом, — сказала Канифоль, — Наверное. Так что брось, ребёнок, а если уж совсем никак, то посмотрю.
Пацан убежал, а трое ещё некоторое время поглазели на изображение Марса, выдаваемое виртуальной камерой: красная планета, не особо красная на вид, была окружена пылью из светящихся точек, каждая из которых была кораблём или станцией. Само собой, с этой точки пространства увидеть такую картину было невозможно, ЭВМ создавала её намеренно, для наглядности. Советские люди потирали руки, потому как Марс был у страны в кармане; конечно, до цветения яблонь и прочей флоры оставались ещё горы работы, но они были распланированы и разгребались в соответствии с графиком.
